Она

Все проходит, все меняется,
Все имеет свое начало
И свой конец.

Я помню эту девушку достаточно давно. Хоть мы с Ней вроде как незнакомы, я знаю так много о Ней, что если бы захотел, мог спокойно написать историю Ее жизни.

   …Я помню Ее с детства. Очаровательный белокурый ребенок привлек мое внимание неожиданным образом. Как-то, когда Она гуляла с матерью, пошел дождь. Мать позвала дитя домой, но ребенок обнял меня руками, сказав, что останется здесь - тут Ей так хорошо. Может, этим Она меня очаровала. С тех пор я стал внимательно следить за Ее судьбой.
   Шли годы. Весна сменялась летом, а осень - зимой. Ребенок рос. На Ее голове появились два забавных хвостика. Она часто проходила мимо меня, радостная или огорченная, смеясь или в слезах. Я, в зависимости от Ее настроения, тоже или радовался или огорчался. Если бы я мог, я бы обнял и утешил Ее, когда Она была печальна. Но, видно, моя судьба - лишь молча Ей сопереживать.
   Вскоре девушка облачилась в симпатичный матросский костюмчик. Теперь я стал видеть Ее регулярно. Почти каждый день Она проходила мимо меня дважды - с утра и днем. Сначала я думал, что Она по утрам занимается пробежкой. Ну, знаете, есть такие люди, вбившие себе в голову, что день пройдет плохо, если с утра они не пробегут. Но потом я понял - Она просто куда-то катастрофически опаздывала. Подслушав пару разговоров, я понял, что опаздывала Она в школу.
   Спустя какое-то время у Нее появилась кошка. Точно не знаю, как та вошла в жизнь девушки. Помню только, что с утра Она как всегда торопилась в школу, а днем за Ней уже бежала кошка.
   Вскоре появился и странный парень. Как будто он решил довести моего бедного ребенка! После встреч с ним Она была сама не своя, очень злая была. Порой мне доставалось от Нее: когда он Ее злил, Она могла выпустить пар и на мне, но что мне Ее тумаки? Не больше, чем щекотка - моя подруга никогда не обладала большой физической силой. С другой стороны хорошо то, что Она таким образом делилась со мной своими эмоциями.
   От любви до ненависти - один шаг. Я убедился, что наоборот - тоже верно. Вскоре Она стала встречаться с этим парнем. Тогда от него, этого бывшего мучителя дорогого для меня человека, я узнал одно из Ее имен - Усако.
   Еще с Ней часто стала появляться маленькая девочка с розовыми волосами, так странно копировавшими прическу моей любимицы. Очень ехидное дитя.
   Усако часто виделась с этим молодым человеком. Почему - я не могу сказать. Сначала он мне не очень нравился - уж больно хорошо я помнил Ее злость, но скоро я привык к этому Мамору, Мамо-чану, как называла его Усако. Казалось, Ей было с ним очень хорошо.
   Я привык видеть Ее с ним счастливую, смеющуюся. Но потом он исчез. Я не сразу заметил новое украшение на пальце у Усако. Я понял - это его подарок. Пару раз, прислонившись ко мне спиной, Она стояла, глядя в ночной сумрак, вертела на пальце это кольцо и шептала его имя.
   И вот появился Он. Симпатичный парень с длинными волосами цвета вороного крыла. Сначала Она не обращала на Него внимания. Но я-то все видел! Он очень привязался к Ней. Хотя Его глаза почти всегда были скрыты черными стеклами, я часто слышал Его шепот, "Оданго, разве я недостаточно хорош?"
   Если бы Он прислушался к моим словам, Он бы знал, что Она с Ним стала чаще улыбаться и уже реже шептала имя Мамо-чана.
   Он открыл мне Ее другое имя, Оданго. И хотя Ей, видимо, не очень нравилось, как оно звучит, Он произносил его с такой нежностью и теплотой, что я забыл Ее первое имя и шепотом стал вторить Его вздохам: Оданго. И именно этим именем я громко звал Ее, когда Она долго не появлялась.
   И вот Он исчез. И вновь появился Мамо-чан. И вновь Ее звали Усако. Я пробовал сопротивляться. Возражал ему, что Ее имя - Оданго. Напоминал Ей о Нем. Но он был глух, а Она ничего кроме него не замечала.
   Я скучал о Нем. Ведь Мамо-чан ни разу не поджидал Ее рядом со мной, ни разу не выдохнул в одиночестве Ее имя. Но Его больше не было.
   Как-то раз осенью Она спешила, конечно, на свидание с ним. Я и не ждал Ее увидеть до вечера. Как же я был удивлен, когда Она вернулась рано и без него. На Ее прекрасных глазах блестели слезы. На ней просто лица не было - до того нереально бледной была Она, что я испугался, испугался впервые в своей жизни.
   Видимо Она не смотрела под ноги, потому что, неловко задев ногой камень, бессильно упала прямо рядом со мной. Обхватив меня руками, словно я был Ее последней надеждой, Она поднялась, но не пошла дальше. И, так обняв меня, Она разрыдалась. Я пытался утешить мою Оданго, но Ее слезы, мгновенно остывая на ледяном ветру, ранили мою душу точно так же, как кто-то до этого поранил Ее сердечко. И я заплакал.
   Потом Оданго ушла. Еще очень долго я не видел Ее, не знал, что с Ней, сходил с ума от беспокойства. Но Она появилась снова, без кольца на пальце, с ледяной отстраненностью в глазах.
   Я больше не видел Мамо-чана. Она не говорила о нем.
   Не надо быть гением, чтобы обо всем догадаться. Догадаться, кто ранил мою любимую Оданго, и всеми силами, всеми клеточками своего существа возненавидеть его! О, если бы он мог только слышать все те проклятия, что я сыпал на его голову!
   Всю зиму колючий снег, пустота и холод, казалось, лишь закаляли нас - меня и Ее. Мы знали страшный секрет друг друга. Мы плакали вместе.
   Но все меняется. И зима не может длиться вечно. В конце концов, пришло тепло, пришла жизнь, вернулся Он.
   Я приметил Его возвращение куда раньше Ее самой. Дело не только в том, что удивительная отстраненность от жизни слепила Ее, но и в том, что Он, не желая быть замеченным, узнанным, окликнутым, лишь издали провожал Ее печальную фигуру взглядом.     Иногда Он прятался за мной, и я улавливал Ее имя, Оданго, горестно слетавшее с Его уст. Я шептал Ему: помоги Ей, Она в этом так нуждается. Будь с Ней ласков и нежен. Верни Ей жизнь.
   И Он услышал меня! Он помог ей. Она стала почти прежней, разве что чуть более серьезной и задумчивой, когда оставалась одна.
   Но Он почти всегда был рядом с Ней. И Она смеялась, чисто и звонко, как дитя. И вот однажды вечером Он открыл мне Ее третье имя.
   Провожая Ее в тот вечер Он был взволнован и слегка напряжен. Когда Они очутились рядом со мной, Он остановил Ее.
   - Оданго, я… - начал было Он. Я ободряюще Ему кивнул, искренне надеясь, что это поможет.
   - Ты знаешь, я люблю тебя больше жизни.
Она не была готова к такому повороту событий, но Его слова доставляли Ей огромное удовольствие и невероятное смущение.
   - Ты для меня важнее, чем воздух.
Он замолчал.
   - Оданго, нет, Тцукино Усаги, выйдешь ли ты за меня замуж?
Он задержал дыхание.
   Ну же, не медли, подбадривал я Ее.
   - Да…- как бы пробуя свои силы прошептала Она.
   - Да, ДА! - Почти прокричала Она последний слог и крепко-крепко обняла Его.
   Он, не веря своему счастью, стоял как истукан, пока я не прикрикнул на Него: эй, парень, что ж ты делаешь? И лишь тогда, словно очнувшись, Он нежно, но крепко обнял Ее, мою, нет, нашу Усаги.
   - Я люблю тебя, Сейя - прошептала Она, прежде чем Его губы закрыли Ее уста поцелуем, во время которого я благословил Их.
 

   Что было дальше? О, вы очень любопытны! Но все закончилось очень хорошо. Они были счастливы, растили замечательную дочь, вместе с которой часто навещали меня. В Их жизни было еще много и интересного, и трудного, но никогда ни один из Них ни на секунду не перестал любить другого, поддерживать Его и быть рядом. И живут они долго. Я тому свидетель. Я, уже старый и немощный, еще живу вместе с Ними, молодыми и полными сил. Хотя я встретил Ее сам только выйдя из детского возраста. А век мой - длинный.
   Кто я? Удивительный вопрос! Я - тот тополь, под которым вы расположились, пережидая дождь. Тот тополь, который растет как раз по дороге к бывшему дому моей Оданго-Усаги.

Ami Mizuno © Copyright - 2003